Евгений Сартинов - Слишком жаркий Кипр [СИ]

— Ну, что делать будем? — поинтересовался Юрий у жены.

— Нужно все разведать, — предложила Ольга.

— Это да, — согласился Юрий.

— У тебя фотография то ее есть? — спросила Ольга хакера.

— Не-а, — протянул Мишка.

— Что ж ты так? — удивилась она. — А я думала, ты ее образ у сердца носишь?

Мишка смущенно пожал плечами.

— Есть правда, в ящике, — он мотнул головой в сторону ноутбука. — Но у меня нет принтера, чтобы распечатать ее.

— Ну, дай хоть так полюбоваться своей красавицей, — согласился Юрий. — Что ты ее прячешь от нас в своем ящике?

Мишка с готовностью ткнул пальцем в одну из клавиш. Признаться, оба супруга были слегка разочарованы. Самая обычная девчонка, худенькая, на вид моложе своего возраста, аккуратный носик, зеленые глаза, но ничего кричащего, ничего особенного.

— Миленькая, — пробормотала Ольга. Юрия интересовало совсем другое.

— Она, какого у тебя роста? — спросил он.

— С меня.

— А, значит, гигантского. Ну, ладно, давайте маскироваться.

Через час из здания отеля вышли трое уже приметных в этом городе людей: явный рокер со своей затянутой в кожу подругой, и их невинная сестренка. В этот раз Астафьев не стал надевать на себя сбрую и пистолет. Если уж мирный редактор газеты заметил эту пушку под его подмышкой, то вряд ли она осталось незамеченной в ночном клубе. Пистолет сейчас лежал в объемной сумочке Ольги. Они добрались к нужному им месту уже в сумерках. Переливающиеся огни неоновой вывески ночного клуба были видны издалека. Кроме названия клуба еще и неоновая девушка игривым жестом сбрасывала с себя бюстгальтер. Но в остальном «Ираклис» и в самом деле оказался местом не очень приятным. До ближайшего дома было едва ли не полкилометра, и местность ровная, как стол, без единого кустарника. Таксист отказался подъезжать вплотную к клубу, как понял из его жестикуляции Юрий, в прошлый раз у него тут были большие неприятности. Пришлось им всем последние сто метров идти пешком.

— И как вы оттуда бежали, прямо вот тут? — спросил Юрий, не торопясь шагая к ночному клубу.

— Еще чего! — Мишка даже обиделся. — Мы вышли через черный ход, и начали уходить в горы.

— Но вас достали и там, — настаивал Юрий. Он немного нервничал, и курил одну сигарету за другой.

— Только потому, что мы уперлись в изгородь какого-то пастбища. А эти сократовские шестерки шли за нами с собаками. У них там полно овчарок во дворе, но Светка их подкармливала, так что как раз они нас не тронули, только эти козлы.

— Да, печальный опыт, — согласился Юрий.

Большое, кубическое здание ночного клуба совсем не имела окон, по крайней мере, с фасадной стороны. Во внутренней архитектуре так же имелись свои заморочки. Чтобы пройти в зал им пришлось спуститься на несколько ступенек вниз. Это объяснялось желание заказчика сохранить два этажа, и в тоже время сделать первый этаж как можно более высоким. И это им удалось. В зале размером с добрый спортивный зал потолки терялись в темноте. А в остальном все было, как и во всех ночных клубах: грохотала бесконечная, ритмичная музыка, истеричная темнота разрывалась острыми уколами вертлявых прожекторов, и на фоне всего этого крутились у шестов несколько стриптизерш. Как подметил Астафьев, женщин в этом клубе было гораздо больше, чем мужчин. Все они были молодыми, красивыми, по крайней мере, так казалось в этом полумраке. Но, то, что одеты все девушки крайне вызывающе, это Юрий мог сказать точно. Время от времени девушки в сопровождении кавалеров поднимались по винтовой лестнице наверх, и было понятно, что не в лото играть. Они пробились к обширному бару, и тут на лице Мишки-Нинули отразилось разочарование.

— Что, нет ее? — сразу поняла Ольга.

— Нет, другие работают. Хотя вон та девчонка точно была в тот день, — он указал мизинцем на одну из барменш, столь же щуплую, как и его подруга, и гораздо более не симпатичную. Черные волосы, большой, с горбинкой нос делали ее похожей на гречанку, но на бендике у барменши красовалось русское имя «Таня». Юрий тут же поднял вверх палец, девушка подошла к ним.

— Что желаете? — спросила она по-английски.

— Нам два пива, а девочке апельсиновый сок, — ответил по-русски Юрий.

— Хорошо, что еще? — уже по-русски ответила Таня.

— Еще мы хотим узнать, где ваша коллега, Света Звонарева? — спросила Ольга. Барменша слегка вздрогнула, потом торопливо отошла сторону, но через пару минут вернулась с заказом.

— В туалете, минут через пять, — пробормотала она, забирая деньги.

Через пять минут Ольга направилась в туалет. Мишку туда Юрий не пустил.

— Сиди тут, — велел он, — а то для твоих юношеских нервов такие сцены будут вредны. Запросто можешь подцепить импотенцию.

— Это почему? — не понял тот.

— Потому, что женщины такие же люди, как и мы с тобой, и они в таких местах слишком естественны.

В туалете было людно, накурено, не очень чисто. Девицы не только использовали туалет по прямому своему назначению, а относились больше как месту встречи, где можно было от души поболтать, покурить и узнать последние новости. Через пару минут в туалет вошла барменша. Посетив кабинку, она пристроилась рядом с курившей в уголке Ольгой мыть руки.

— Светку отправили в другой город, не то в Ларнак, не то в Никосию, я точно не знаю в какой, — скороговоркой начала рассказывать она. — Сократос сильно разозлился на нее из-за того побега. Он сказал, что все равно заставит ее заниматься проституцией. Барменом она больше работать не будет.

После этого она торопливо выскользнула из туалета. Ольга бросила сигарету, и так же двинулась к выходу. В дверях она столкнулась не с кем-нибудь, а с Миленой, родной сестрой Елены Зубрилиной. Ее худощавое, со впалыми щеками лицо сейчас походило на маску застывшей злости.

— Так, чего тут все встали?! Быстро работать! — с порога начала командовать та. Но первой туалет покинула как раз Ольга Малиновская. При этом они невольно встретились взглядами, и Малиновская как-то слишком поспешно отвела глаза и поспешно юркнула в дверь мимо бандерши. Милена же, дождавшись, когда девушки выйдут, закурила сама, и, нахмурив лоб, начала сосредоточено размышлять о том, где она могла видеть эту затянутую в кожу девушку. У Милены была хорошая зрительная память, кроме того, за полтора десятка лет в этом сложном бизнесе, она хорошо изучила людей, и особенно женщин. Не может быть у шалавообразной подруги рокера такого взгляда. Такие девицы наглые до полной отвязанности в манерах. Они могут в ответ на пристальный взгляд ответить либо руганью, а то и просто полезут в драку. Милена вышла из туалета, и, подойдя к одному из охранников, тронула его за руку. Тот содрал с ушей мини-наушники, наклонился к ней.

— Кипрас, присмотрись к вон той бабе в белом парике и коже. Не нравится она мне.

Кипрас не очень любил думать и долго наблюдать, он привык действовать. Быстро поняв, что девушка в черной коже пришла в компании еще двоих людей, он, махнув рукой, подозвал двоих охранников, и, посовещавшись, они решили устроить незнакомцам небольшую проверку. Они расселись рядом с испытуемыми, при этом сам Кипрас, приземляясь на табурет, как бы невзначай заехал локтем под ребра Астафьеву. Тот как раз тянул из кружки баварское пиво, так что после такого толчка Юрий едва не захлебнулся пенным напитком. При этом из уст майора невольно вырвалось одно известное всему миру русское слово. Он с возмущением обернулся в сторону обидчика, и увидел перед собой круглое лицо размером с общественную сковородку. На этой «сковородке» можно было спокойно зажарить с десяток яиц, а рука Кипраса в самом тонком месте была толще ноги Астафьева в его самом толстом месте.

Но при этом на небритом личике Кипраса сияла благодушная улыбка.

— Рашен? — спросил он.

— Рашен-рашен, — пробурчал Астафьев, как-то сразу забыв про чувство мести. А его собеседник начал похлопывать его по плечам, по спине, по груди, все с такой же благожелательной улыбкой.

— Рашен гуд, рашен карашо, — гудел он своим низким голосом, — рашен много бабов, много девушка.

Юрий воспринимал все это с болезненной улыбкой. Каждый такой удар едва не перебивал у него дыхание. В это время левей его послышался возмущенный крик Ольги. Ее откровенно лапали сразу двое мордоворотов. Юрий рванулся, было, туда, на помощь, но его плечи крепко держали руки Кипраса. Между тем с Ольги под такие же смешки стащили ее белый парик. А как раз один из этих охранников сопровождал Сократоса к месту драки около отеля, и именно он получил от нее болезненный удар в причинное место. При виде своей обидчицы он взвыл что-то радостное, и схватил Малиновскую за ее естественные волосы. После этого он начал пылко втолковывать ей что-то на свое греческом языке, при этом столь активно жестикулируя, что всем было и без переводчика понятно, что он с ней сделает через пару минут на втором этаже. Ольга при этом не могла и дернуться, ее руки крепко держал второй телохранитель Сократоса. Пожалуй, супруги в первый раз чувствовали себя столь беспомощными. Единственный, кто мог еще хоть что-то делать, это располагающийся между ними Мишка. И тот, схватив тяжелую пивную кружку, и со всей своей силы обрушил на голову того грека, что держал Ольгу за руки. Раздался звон битого стекла, охранник отпустил ее руки, и со стоном опустился на колени. Эта сцена отвлекла внимание Кипраса, и Юрий, высвободив левую руку, выплеснул ему в глаза свое пиво. Тот невольно схватился за лицо, и тут же получил от Юрия удар локтем в горло. А Ольга к этому времени, ударом локтя в солнечное сплетение, и ударом каблука по щиколотке, освободила из рук второго «ухажера» свои волосы, и уже по серьезному занялась его лицом, нанося по нему сильные, резкие, а, главное, злые удары. На несколько секунд, они оказались свободны, но уже очухался Кипрас, приходил в себя второй охранник, и, самое главное, на лестнице ведущей на второй этаж показался сам Сократос. Ольга лихорадочно расстегнула свою сумочку, и, выхватив пистолет, выстрелила из него вверх. Все атакующие на секунду замерли.